Крикарто^* на книгу Стивена Барбера «Антонен Арто. Взрывы и бомбы. Кричащая плоть», М.: Издание книжного магазина «Циолковский», 2016 г.

«Тело есть тело Оно одно Ему нет
нужды в органах Тело не организм
Организмы – враги тела».
Арто

Наше время – экскременты вместо экспериментов. Повторы вместо разрывов. И вместо риска – игра. Возможен ли жест Арто? Нет, он уже был. Дрянь общества против дряни государства. Война как избиение и умерщвление тел. Спекуляции на духе и погребение тела. А крик? Арто восстает из гроба и предъявляет свою биографию как бунт мясника. Стивен Барбер – шелест листвы «ходячего дерева, обладающего собственной волей». Написать рецензию неправильно, с костью в горле?

С костью Арто.

Кха-рк!

И здесь, в этом месте, воткнуть нож в экран или прижечь сигаретой. Харкнуть кровью.

Что должно бы быть рецензией на его биографию? Адская машинка, установленная в магазине «Циолковский», с двумя проводками, подсоединяемыми к читательским вискам, и пусть бы Фердьер¹ крутанул рукоятку электрошокера.

Б-Б-БЛЯТЬ!!!

Пора порезаться о Родез² нежностью мозга, вскрыть грезу лобной кости.

Арто, научи меня писать. Я хочу написать неправильную рецензию на книгу о твоей жизни. Тацуми Хидзикати, Нич, Гибер, Деррида, Делез, Изу – помогите! Где мое тело без органов?!

KABHAR ENIS – KATHAR ESTI

Арто, самоубитый обществом, порок отвратительности всех религий, пророк крика и кости, свирепого безмолвия, театра жестокости над самим собой, над другими, над мной и тобой, в обрамлении двух разрывов – рождения и смерти.

Мясник Арто.

Сдери кожу, срежь мясо до кости и напиши эту рецензию.

Легко сказать…

А ты хотел бы стать Арто? Посидеть девять лет в клинике, где дураки пердят на картины безумца и воруют его цветные карандаши – Родез.

А Лакан – гад! «Грязный и злобный ублюдок»³!

Говорил, что случай Арто ему неинтересен и «предсказал», что Арто доживет до восьмидесяти, не написав больше ни строчки.
Полный козел…

Назло ли ему Арто умер в пятьдесят один? И последние годы – взрыв языка, клинч рисунков, радио шамана.

Провокатор Арто, помоги написать.

Послание: «Из репрезентации Стивена Барбера проступает кость Арто».

М-мм…

Да разве это рецензия? Да говно собачье, а не рецензия! Где краткий пересказ? Где факты? В конце концов, где даты-ссылки-с-деталями, прости, Господи?!

Бычков – мудак!

Это просто какой-то горячечный бред, как сказал бы Барбер, прекрасный Стивен в очечках, написавший эту восхитительную книгу об Арто, над которой стоило бы поплакать, что ты не Арто, что я не Арто, потому что мы не можем заплатить за свою биографию своей жизнью.

Своими судорогами.

Своим криком.

Своим жестом.

Задумаемся же о Берроузе с его блуждающими по телу органами (половыми).

(При чем здесь Берроуз???)

А разве разрез, поломка и разлом – не то ли, что творит над нами цивилизация?

Идеи – это пустоты тела. Побочные продукты, внутренние газы. Так говорил Арто.

И призывал писать на грани самоконтроля и случайности.

Конечно же, этой рецензии не хватает барабанного боя, как в его записи (радио) «Покончить с судом божьим», не хватает путешествия в Мексику к индейцам тариумара, драки с матросами на корабле на пути из Кова в Гавр, диагноза Фердьера «бредовый психоз», спора с Бретоном, балийских танцев, картины Лейдена «Дочери Лота», фильмов братьев Маркс, да мало ли чего не хватает этой рецензии…

Например, Поль Тевенен⁴, которая помогла бы выпустить полное собрание сочинений этой рецензии.

Или Анаис Нин, она занималась с Арто оральным сексом, ее можно было бы разделить с Генри Миллером (в постели).

Но если честно, то не хватает Парижа тех лет, когда все еще было возможно.

Когда все еще было впереди и искусство еще могло изменить мир, и если это и было иллюзией, то самой прекрасной (не побоимся этого слова).

Что же нам остается?

Сказать –

спасибо, Барбер,

спасибо, магазин-Циолковский-взлет,

что снова напомнили нам, что мы когда-то были молодые,

самоубитые обществом?

Как Арто?

Как Ван Гог, о котором он написал:

«Потому что никто, кроме него, по сей день не умеет превращать землю в грязную скатерть, заляпанную вином и кровью»?

А чем не бесконечный конец для рецензии, длящейся в этих своих конвульсиях, в этих разрывах над одноразовой жизнью Арто как «синтез всех желаний и мучений», помещенной между двух электродов психиатра Фердьера, да, мантра тариумара, не объяснение и не смысл, а только яростное сопротивление всем неудачам мира, надеждам на «сырое кино» и на «театр жестокости», потерпевшим крушение, на радиопередачу для дорожных рабочих и металлургов, запрещенную директором радиостанции как «непристойную и кощунственную», как будто это был порнофильм, на те божественные пять частей, из которых состояла она и о которых можно прочесть на странице триста тридцать шесть.

Титан Арто,

и его вечное возвращение.

Его ницшеанская воля.

Его – Да!

Здесь – снова прожечь сигаретой, как он прожигал свои заклятья. Посылая врагам. Посылая друзьям. Выковырять на сенсорном экране ножом. В конце концов, просто разбить этот гаджет реальности, чтобы хотя бы на миг уподобиться Арто

и продолжать

галлюцинировать на письме:

можно собраться где-нибудь, в том же, например, «Циолковском», и покончить с собой, всем вместе, чтобы родиться заново, и пополнить его армию своими телами без органов, стать дочерьми его сердца…

Ноеслимывсежезахотимоткрытьэтукнигу –

Бла-бла-бла –

Если фейсбук, надетый нам на голову, как скафандр –

Бла-бла-бла –

И глазки радостные свинячьи на сэлфи –

Бла-бла-бла –

Не самоцель,

Томывсежесможемпрочесть и будем думать над тем, о чем он там нам написал, Стивен Барбер, и почему святой мясник Арто-его-мать сказал:

«Чтобы жить,
Надо быть кем-то,
Чтобы быть кем-то,
Нужна КОСТЬ,
Нужно не бояться показывать кость
И терять при этом мясо».

Вот почему бесконечен конец.

И наша агония не кончается,

а

только продолжается

теперь,

когда кость Арто наконец проступила

сквозь мясо

написанной о нем книги.

Теперь мы можем задуматься также и о том,

что он, как и Бодлер, –

теоретик нового.

и нет никакого

парадокса,

что он,

называвший идеи пустотами тела,

ратовавший за кость,

породил новую мысль.

Потому что он отделял мысль от предвзятости идей.

Так мы,

читая сейчас, в 2016-м, его эссе о Ван Гоге,
снова приближаемся к мысли:

«поскольку и на этот раз,
даже сегодня,
сейчас,
в феврале 1947 года,
на кону по-прежнему стоит
сама реальность…»

Что хотел он этим сказать?

Что жест по-прежнему в сторону начала.

В том же эссе (чуть раньше):

«реальность неизмеримо выше любой истории, любого рассказа, любого бога и любой сюрреальности».

А еще перед этим

– о световой черте между двумя непримиримыми антогонистами – Ван Гоге и Гогене:

«По-моему, Гоген считал, что художник должен найти символ, миф, возвысить обиход до мифа,
тогда как Ван Гог считал, что нужно научиться извлекать миф из самого приземленного обихода.
И, по мне, был чертовски прав».

Так нарождалась новая кость

нового тела

без органов мифа

как идей (платоновских), данных нам

будто бы изначально.

Что мы каждый раз

должны снова начинать с самих себя,

а

не с органов истории и культуры.

Что мы должны,

как мясники,

соскабливать с себя и культуру, и историю, как мясо,

и,

каждый раз,

в корче,

в агонии,

порождать снова себя.

Так распознавать

тот скрытый ритм,

«которому отзывается любая мелочь повседневной жизни».

Примечания:

^* Неологизм автора: «Арто ратовал за глоссу. Это расшифровывается как «крик Арто»», — редакция.
¹ Психиатр, лечивший Арто.
² Название психиатрической клиники, где Арто провел несколько лет.
³ Слова Арто.
⁴ Бывшая студентка-медик, бесплатно помогала в последние годы Арто. Издала посмертно полное собрание его сочинений.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>